О буддизме и буддистах. Статьи разных лет. 1969–2011 - Наталия Жуковская

Вспоминая Дхарамсалу

(опубликовано: Иностранец (еженедельная газета). 2002. 28 мая. С. 30–31)

Со времени этой поездки прошло некоторое время (эта поездка состоялась в марте 2001 г.). Эмоции улеглись, впечатления устоялись и оформились в небольшие сюжеты, нанизанные, как зерна четок, на нить воспоминаний. В памяти всплывает то один, то другой сюжет, то все вместе, и порядок их расположения не так уж важен. Впрочем, начало все же имеет значение.

Поехать в Дхарамсалу с визитом к Далай-ламе XIV мне предложил глава Буддийской традиционной сангхи России Хамбо-лама Дамба Аюшеев. Сказал, что поедем небольшой группой – несколько лам во главе с ним, несколько политиков и пара бизнесменов. Основная цель поездки – вручить от имени буддистов Бурятии приглашение Далай-ламе на приезд в Бурятию в любое удобное ему время.

Были и другие цели: показать, что между сангхой, политиками и бизнесменами Бурятии существует взаимопонимание и сотрудничество. А я как представитель Большой Академической Науки (именно так, с упором на значимость всех трех слов, произнес их Хамбо-лама) должна была подчеркнуть самим своим присутствием, что между буддистами и учеными-буддологами имеются нормальные деловые контакты.

ПОЕХАТЬ В ДХАРАМСАЛУ С ВИЗИТОМ К ДАЛАЙ-ЛАМЕ XIV МНЕ ПРЕДЛОЖИЛ ГЛАВА БУДДИЙСКОЙ ТРАДИЦИОННОЙ САНГХИ РОССИИ ХАМБО-ЛАМА ДАМБА АЮШЕЕВ

Историей центральноазиатской формы буддизма я занимаюсь более трех десятков лет. Знакома со многими ламами Монголии, Бурятии, Калмыкии, бывала в буддийских монастырях разных стран. Далай-ламу я тоже видела не раз – в Бурятии, Калмыкии, Москве и даже в Калифорнии, но именно «видела», стоя в толпе верующих или сидя на пресс-конференции среди журналистов и ученых. Но так, чтобы лично к нему, с визитом… От такого предложения невозможно отказаться.

Правда, меня чуть смущала необычная компания моих спутников – столь разная по составу, мировоззрению, жизненной позиции. К тому же я единственная женщина в этой команде, что могло создать определенные бытовые сложности. Однако Хамбо-лама рассеял все мои сомнения:

– Ни о чем не беспокойтесь, вам нужно только согласиться, остальное – наши проблемы.

Я согласилась и ни разу об этом не пожалела. Шесть часов полета от Москвы до Дели, 11 часов езды на автобусе от Дели до Дхарамсалы, и мы на месте. Нашу группу как официальную делегацию принимает тибетское правительство в изгнании. Нас быстро устраивают в гостиницу «Королева Гималаев», кормят обедом, дают слегка передохнуть и сообщают то самое главное, ради чего мы приехали: Далай-лама примет нас на следующий день.

Уже согласован час приема и состав группы, которую он примет. К нам, приехавшим из Улан-Удэ и Москвы, добавились молодые будущие ламы, которые учатся сейчас в учебных заведениях при буддийских монастырях Дрейпунг Гоман в штате Карнатака и Намгьял в самой Дхарамсале. Вообще-то их более 30, но высокой чести попасть к Далай-ламе вместе с делегацией сангхи Бурятии удостоились лишь шестеро – те, кого выбрал Хамбо-лама.

ДАЛАЙ-ЛАМА БЕСЕДОВАЛ С НАМИ ПОЛЧАСА, И ЭТО БЫЛО ПО ВСЕОБЩЕМУ ПРИЗНАНИЮ ЗНАКОМ ОСОБОГО РАСПОЛОЖЕНИЯ

Далай-лама беседовал с нами полчаса, и это было по всеобщему признанию знаком особого расположения. Вполне мог ограничиться приветствием минут на пять, принять приглашение, поблагодарить и все. А тут – полчаса!

Рис. 4. Российская делегация на приеме у Его Святейшества Далай-ламы XIV

Он проявил живейший интерес к бурятским проблемам, задавал вопросы по существу. Узнав, что в делегации присутствуют спикер бурятского парламента и представитель науки, заметно обрадовался. Видимо, ему было интересно пообщаться с кем-то еще, кроме лам, которых он видел не раз и здесь у себя, и на их родине, в Бурятии (рис. 4).

Каждый из нас вручил ему свои подарки. Я подарила «Историко-культурный атлас Бурятии», который вышел первым изданием под моей редакцией как раз перед нашей поездкой, – раскрыв его на странице с его, Далай-ламы, портретом. Он ему обрадовался как ребенок. Спросил меня, чем я занимаюсь. Узнав, что судьбой буддизма в России, включая его разгром в советские годы и возрождением в наши дни, остался доволен, сказал, что российским буддистам необходимо знать свою историю.

В конце визита он одарил нас ответно. Знаком его внимания являлись, как это принято в буддийском мире, хадаки, полотнища голубой, цвета Вечного Синего Неба, или белой ткани, являющиеся максимой выражения лучших пожеланий тому, кому ты его вручаешь. Ламам вынесли хадаки обычной длины, когда дошла очередь до меня, Далай-лама сначала спросил:

– А вам буддизм не противопоказан? Таким образом, он предположил во мне возможную склонность к иным религиям. Выяснив, что от буддизма мне плохо не будет, он буквально обмотал меня огромным белым хадаком с его личными вензелями. Дома измерила его длину – почти четыре метра.

ВЫЯСНИВ, ЧТО ОТ БУДДИЗМА МНЕ ПЛОХО НЕ БУДЕТ, ОН БУКВАЛЬНО ОБМОТАЛ МЕНЯ ОГРОМНЫМ БЕЛЫМ ХАДАКОМ С ЕГО ЛИЧНЫМИ ВЕНЗЕЛЯМИ

Пользуясь случаем, я спросила, не мог бы он дать благословение следующему изданию «Атласа Бурятии». Он охотно согласился (и через три месяца мы его действительно получили). На прощание все участники встречи сфотографировались. Съемка шла чуть ли не в десяток фотоаппаратов, всем хотелось иметь памятный снимок. Мои спутники ламы постарались встать к Далай-ламе поближе. Слегка отодвинув одного из них, Далай-лама поставил меня рядом с собой, взял за руку, и все четыре-пять минут, пока сверкали вспышки фотоаппаратов, наполнял меня своею благодатью. Спасибо, Ваше Святейшество, по-моему, в моей жизни с того момента что-то явно изменилось к лучшему.

Следующий день принес еще одно необычное впечатление. Никогда не думала, что мне придется выступать в Тибетском парламенте в изгнании. А пришлось!

Председатель парламента Самдонг Римпоче, религиозный деятель и ученый, представил нам по очереди депутатов парламента. Всего их 46, на встречу с нами пришли 14, остальные в отъезде или заняты работой. Рассказав о каждом из присутствующих, он попросил Хамбо-ламу представить нас. Повторилась ситуация, имевшая место на встрече с Далай-ламой: наличие в нашей делегации главы парламента Бурятии и ученого вызвало оживленный интерес. Когда очередь дошла до меня, сказала следующее: раньше в нашей стране были такие времена, что за границу ездили только высокие партийные чины, а лам и ученых никуда не пускали. Пришли новые времена, стали путешествовать и ламы, и ученые, но отдельно друг от друга. И вот наконец мы дожили до того, что ездим вместе, и между религией и наукой установились тесные контакты и взаимопонимание. Получилось похоже на тост.

Дхарамсала – город удивительных встреч. Вот русский юноша, основавший на Алтае буддийскую общину «Эрдэнэ», сюда приезжает, чтобы зарядиться очередной порцией энергии и знаний от своего Учителя-тибетца и купить новые публикации тибетских текстов для своей общины.

Вот несколько семей евреев из Израиля. То ли местная экзотика привлекла их сюда, то ли интерес к буддизму всерьез. Но нет, оказывается, они ортодоксальные иудаисты и менять вероисповедание не намерены. Просто хотят, вернувшись в Израиль, открыть там буддийские религиозные центры.

А вот знакомый по Москве татарин-буддист. Вырос в исламе (вернее, в атеизме), потом – неожиданный рывок в буддизм, учеба на медика при Иволгинском дацане в Бурятии. Теперь он глава небольшой клиники тибетской медицины и сюда приезжает за травами, рецептами и книгами. Именно он предложил мне «сходить в гости» к Богдо-гэгэну IX, которого знает уже несколько лет.

Удивительны бывают порою судьбы идей, людей и концепций. Богдо-гэгэн IX – и то, и другое, и третье. Это титул главы буддийской общины Монголии, в переводе означает «Верховный святитель». За всю историю Монголии, со времени принятия ею буддизма в конце XVI в., их было всего восемь. Они были религиозными лидерами страны в тот непростой период ее истории, когда Монголия, зажатая между тремя «великими державами» Китаем, Россией и Тибетом, утратила свою независимость и стала вассалом Китая. Они были разными, эти религиозные лидеры, среди них были тибетцы и монголы, скульпторы и поэты, женатые и холостяки, бедные и богатые, высокообразованные и не очень, считавшие, что ни в коем случае нельзя портить отношения со светской властью и, напротив, отстаивающие независимость религиозной власти от светской. Но каковы бы они ни были как личности, все они были очень высокими фигурами в центральноазиатском буддизме – перерожденцами Таранатхи – проповедника буддизма в Тибете, жившего на рубеже XVI–XVII вв., автора ряда важных сочинений, в том числе «Истории буддизма в Индии».